|
но
сверху. Кончик хвоста выдает ее волнение, уши прижаты к затылку, аж не видать
их. Опять пару шагов сделает, пригнувшись, и все повторяется. Снова пару
шагов. Вот она рядом, уже пятнадцать метров. Елки-палки! Думаю: «Хрен его знает,
что она со мной сделает, если увидит сейчас».
Пятнадцать метров для нее – три прыжка. Правильно? А два метра – это
ерунда. Вот. Блин. Вот, – все более возбуждался Василий, не находя подходящих
слов. – Короче, стреляю ее под лопатку. Молниеносный разворот в воздухе - и
она исчезает. Я даже не вижу куда. Такая скорость! Наутро только пошел
глянуть следы. Она приземлилась уже мертвая. Там и сгинула. Тигры раньше не
ценились. А
в другой раз я был на охоте с собаками. С мелкашкой белок стрелял. Говорят, что
собаки тигру боятся. Хрена! Не всякие. Ставят тигру только так. И травить не
надо. Серьезно. Спускаюсь по гриве к кедрачу – свежий след тигра на прыжках.
Собаки – две хорошие охотничьи лайки – срываются и за ней. Сразу! В минуту
догоняют и держат на склоне в лещине – в двухстах метрах лают. Я – кричать. Я
– свистеть. Прибегают обе. Цап на поводок старую, а молодая срывается и туда
опять, держит снова. Я – кричать-кричать. Прибегает. Вторую – хвать на
поводок. Иначе задавила бы как пить дать. А мне и стрельнуть ее нечем было,
гадство. Что я с мелкашкой против нее. Тигры
прямо к моему дому приходили. Часто. Боже мой! Был случай: собака кидается к
кустикам у колодца. А я уже знаю, кто пожаловал. Опытная собака на каждого
зверя по-своему лает. Я дверь открываю и потихонечку на крышу на конек
поднимаюсь. Сижу - гляжу. Ночь лунная-лунная. Ноябрь месяц. Собака лает
злобно. Я в прицел гляжу: никого нигде нет, блин. Она же сливается с фоном,
гадина. В траве ее не увидишь ни за что. Глядел я глядел, глядел я глядел –
замерз как цуцик. Стрельнул вверх. Елки зеленые! Веришь! Забор у соседа был из штакетника. А один пролет – метра
четыре, бурьяном заросший, – был загорожен колючей проволокой в семь рядов.
Она взметнулась стрелой в этот прогал и влетела в колючую проволоку.
Барахталась в ней – там получилась мотня с невода. Честно тебе говорю. В лесу
я тигров никогда не стрелял. Я не вру! – сделал парадоксальное заключение Смирнов, не моргнув глазом. – Ну
а около дома они мне на хрен не нужны». Кто
поджидал тигра на ильме вблизи Черноручья – мы с Володей так и не узнали. Охота
пуще неволи. Охота – души прекрасные порывы! Охотник! Души их! Если
бы голодный тигр не отведал в апреле дохлую корову за Старой Каменкой,
наверняка не было бы последующих пяти жертв и само |
го
краснокнижного хищника не караулили бы на дереве как разрешенную к отстрелу
свинью. Браконьеры!
Передохните! Не нужно стрелять в редких тигров! Нужно следить за
многочисленными домашними животными: не выбрасывать дохлятину за поселки,
закрывать живых на ночь, как это делал Юрий Санталов после впечатлившей его
встречи с тигром. «Отец
десять лет работал на пасеке в ключе Тасингоу, - рассказывал спокойный, как
истинный пасечник, Юрий. – Я помогал ему. Летом, что интересно, тигры собак
не беспокоили, только зимой давили. Однажды отец уехал в Лазо, а собаку
оставил на привязи как обычно. Тигр вытянул ее прямо из-под сарая. Вторую
собаку – сучку – отец потом отвязал, чтобы пряталась на веранде через дырку.
Не успела. Только до порожка добежала. Как раз на Новый год… Куда это
годится?! Меня такое зло взяло! Я хотел наказать того тигра как кота
паскудного. А до этого я их не видел. Мы
с братом ночевали на пасеке. На улице оставалась еще одна собака. Вдруг ночью
раздался страшный вой. Выскочили мы с Серегой. Я – впереди, с фарой, с
дробовиком. Убью сейчас! Она была за сарайчиком в метрах
тридцати. Там такие глаза – как моя фара! Я как увидал это мурло – забыл про
дробовик. Жуть! На фиг нужно – лучше собак прятать. Побоялся», – признался чистосердечно Юрий.
|
