|
Наконец я захожу в плотный лес, становится тише. На
пухлой снежной перине обычны следы осторожных косуль и изюбрей. А вот – ура!
– свежий тигриный след на дороге. В двух часах от дома – по сути, в двух шагах.
Просто везение! Больше можно было обрадоваться только следам лешего. Хорошее
начало – половина дела. С трепетом измеряю внушительные отпечатки лап взрослой самки и решительно
троплю тигрицу вверх по долине ключа. Она движется обычным шагом по лесному
проспекту и неожиданно сворачивает с легкого пути влево, в толпу стройных
тополей. В глубоком рыхлом снегу видны не следы, а борозда, словно от плуга.
Торопливо иду по ней, отгибая руками противные кусты. На склоне лес
становится чище, идти приятнее. Крупные стволы дуба перемежаются с еще более
впечатляющими кедрами. С отдельных деревьев свешиваются толстые лианы.
Тигрица поднимается к водораздельному хребту, останавливаясь для отдыха в
местах с хорошим обзором, как будто любуясь пейзажами. Вокруг и вправду
красиво – Новый год на подходе! Вечнозеленые шары омелы с красны- |
ми ягодками – как праздничные
украшения на деревьях. На стройные колючие елки и пушистые мягкие пихточки
любо-дорого посмотреть – выбирай любую. Да лазовские охотники уже и выбирают
красавиц. Кстати, различить их не
трудно. Концы иголок у елок острые – колются, а кончики хвоинок у пихты
мягкие, словно мех. Легко различить эти деревца и на расстоянии. Вот как это
делает знаток тайги – Володя Курилин. Я – живой свидетель его пояснений. Представьте:
новогодний стол, елка с огнями, возбужденные гости. Все знающая баба Галя
долго не может уразуметь, как отличить елку от пихты. Наконец Володе споры
набили оскомину, и он сочно, удобопонятно, точно малым детям, разжевал всем:
«У елки ветки как у хорошего мужика вверх стоят, а у пихты висят вниз. Вот и
все отличие!» «Дед, выходит, у нас с тобой пихта», - растерянно повернулась к
Павлу Федоровичу баба Галя под взрыв
смеха. На водораздельном хребте было круто и
скользко, словно на горнолыжной трассе. После очередного падения я вырубил
топориком палку-слегу и, слегка отталкиваясь ей, направил лыжи по следу
тигрицы. Перевалив гребень, она стала спускаться в обширный бассейн
Герасимого ключа, виляя между деревьями. Легко пересекла непролазную чащобу Лисьей
пади - без слеги, и вновь оказалась на крутом гребне. Ветер-злодей замел здесь следы, пролетая на метле. Леший
его знает, куда идти! На носу – Новый год. Под
носом – весна. Мороз – сопли на лету замерзают. На ногах пальцы немеют, на
руках – коченеют. Озвереть можно! Царапаю наблюдения в блокнот карандашом как
курица лапой. «Будь я тигром, пошел бы на южный склон распадка в дубняк», -
рассуждаю по-зверски и, включив 4 ВД, направляюсь туда по глубокому снегу в
надежде найти потерянный след. Над задубевшими сопками
плавно кружатся два ворона, пылко
решая, где потрескать на халяву. В зарослях лещины, перевитых лианами
лимонника, неожиданно громко взрывается снег, заставив меня вздрогнуть. У
взлетевшего рябчика куриные мозги – так можно человека и заикой оставить. А
снег белый-белый, пушистый-пушистый. И искорки прыгают по нему, словно блохи.
А вот и внушительные ямки от лап тигра! «Ура! Все равно догоню сегодня!
Попрыгаешь у меня!» – радуюсь, что предугадал направление следа. Величественная
властительница северных джунглей петляла по крутому склону, рассчитывая на
встречу со своими подданными, – изюбрями. Благородные олени стремительно покидали это место, как будто
пришел Мамай или Бабай. Полчаса я
дотошно распутывал хитросплетения всех следов и наконец стал неспешно
сходить в ложбинку. |
